Наемники - Страница 59

— Не знаю, не знаю, — пожал плечами мендонец. — В психологии я разбираюсь плохо. Господин полковник, а вы как считаете?

Юланд обратился к Освальду, который находился неподалеку. Крепко зажав левой рукой поводья, маркиз слегка привалился к шее лошади.

Ответа на вопрос майора не последовало.

— Господин полковник, — окликнул унимийца Вацлав.

В следующее мгновение солдаты и офицеры уже бежали к командиру полка. Долго промучившись со стременами и задеревеневшими пальцами рук, они, наконец, сняли его с седла.

— Лекаря! Быстро! — закричал кто-то.

— Он ему не нужен, — скорбно заметил властелин. — Пуля пробила сердце. Бедняга умер около получаса назад. Это видно по конечностям и цвету кожи.

— Как же тогда скакала лошадь? — удивленно спросил молодой лейтенант. — Ведь маркиз ею не управлял.

— Стадный инстинкт, — ответил майор Айертон. — Животное было охвачено ужасом и бежало вместе с другими. Покойник судорожно сжимал поводья, а ноги со шпорами держались в стременах. Освальд погиб как настоящий солдат — в седле и с оружием в руках. Более достойной смерти для дворянина не придумать.

Командира полка хоронили с большими почестями. Рядом располагалась братская могила для пятерых кавалеристов, умерших от ран. Ради торжественной церемонии не пожалели даже патронов.

Невольно русич подумал о сотнях трупов, оставшихся в лесу и на поле у Кростона. Хорошо, если местные крестьяне соберут и сожгут их. Ветер развеет прах бойцов по Униме.

В противном случае окровавленные тела станут легкой добычей хищников и падальщиков.

Бонтонцы никогда не оскверняли могилы, хотя и похоронами врагов себя не утруждали. Война — величайшее зло. Она не только приводит к смерти людей, но и не дает несчастным последнего пристанища. Двойная жестокость по отношению к грешным душам.

Ближе к вечеру противник подтянул войска и начал первое массированное наступление на редуты. Его солдатам даже удалось забраться на укрепления. И тут снова в бой вступила конница.

Боясь оказаться в окружении, подразделения врага поспешно отступили.

До заката Сириуса оставалось еще два часа, однако на повторную атаку неприятель не решился. Это настораживало.

Захватчики надолго завязли у форта и теперь снова теряли время. Вряд ли заслон, насчитывающий восемьсот человек, мог удержать многотысячную армию.

Вывод напрашивался сам собой — бонтонцы больше не хотели терять солдат в кровопролитных боях и предприняли обходной маневр. Храбров прекрасно знал, что две группировки противника обогнули редуты с запада и востока и углубились километров на тридцать.

Возникала реальная угроза окружения. Враг пытался отрезать мендонцев от столицы.

Дальнейшие события подтвердили предположения Олеся. В два часа ночи в лагерь прискакал посыльный с западного поста. Гонец сообщил о продвижении захватчиков в сторону заслона. Времени на обсуждение сложившейся ситуации не осталось. После непродолжительных споров возглавивший войска майор Айертон приказал отходить. Чтобы ввести в заблуждение неприятеля, солдаты разожгли костры поярче, а к деревьям привязали больных и раненых лошадей. Испуганное ржание коней создавало иллюзию оживленности лагеря. Остальным животным обмотали морды тряпками, и бедные существа недовольно хрипели.

Покинув укрепления, армия быстрым маршем двинулась на юг. За несколько часов предстояло преодолеть около сорока километров. Любая задержка могла привести к столкновению с противником. Все прекрасно понимали, что утром обман раскроется, и захватчики устремятся в погоню. К тому времени мендонцы уже должны занять новый рубеж обороны.

Ночной переход выдался на редкость удачным. Враг был уверен в успехе своего маневра и не особенно спешил. Когда с первыми лучами Сириуса бонтонцы ринулись в наступление, им казалось — защитники обречены. А вместо триумфальной победы неприятель получил давно пустующие редуты.

В ярости от постоянных неудач противник бросил вперед кавалерию. Около полудня передовые части захватчиков настигли отступающий заслон.

Бой произошел у маленькой деревеньки под названием Локс. К счастью, местные жители успели ее покинуть. Патронов враг не жалел. Вскоре деревянные дома превратились в пылающие факелы. К небу поднимались столбы дыма и снопы искр.

Подготовиться к обороне мендонцы так и не успели. Сражение получилось жестоким и кровопролитным.

Спустя два часа поле сплошь покрылось трупами людей и животных. Потери с обеих сторон измерялись сотнями. В отчаянной схватке погибли оба старших офицера: и майор Юланд и майор Айертон. Командование взял на себя капитан-кавалерист.

Путешественники в гущу боя не лезли, предпочитая с помощью автоматов и карабинов держать бонтонцев на расстоянии. Но даже это не спасло Храброва от ранения в плечо, а Воржиху в бедро. Впрочем, после перевязки оба землянина вернулись в строй.

В какой-то момент захватчики откатились назад. Им требовалась небольшая передышка. К месту битвы подтягивались свежие войска. Вскоре они начали обходить защитников по лесу.

— Похоже, близится развязка, — уныло заметил поляк. — Еще час — и мерзавцы возьмут нас в клещи. Прикрыть фланги просто нечем…

— Что, верно, то верно, — кивнул Олесь. — Любая игра рано или поздно приходит к логичному финалу. Мы слишком долго искушали судьбу. Будь противник порасторопней, давно бы прикончил группировку.

— А если снова отойти? — предложил Вацлав.

— Нельзя, — возразил русич. — Километрах в тридцати отсюда собираются в единый кулак полки Мендона. Еще не время ставить их под удар. Надо продержаться хотя бы сутки.